Племя Тигра - Страница 17

В общем, эти глаза, этот взгляд Семен вспомнил и узнал. Это глаза тихого улыбчивого мальчика по имени Васек. Он сам привел его в секцию самбо. А через месяц они встретились на ковре – на районных соревнованиях, поскольку были одного веса и возраста. Семен занимался почти три года и потихоньку подбирался к первому юношескому. Васек, еще не отработавший толком ни одного приема, разделался с ним секунд за пятнадцать-двадцать. Причем так, что после этого всерьез борьбой Семен больше никогда не занимался – тяжелое растяжение (разрыв?) связок локтевого сустава. На выпускном экзамене учительница посадила их за одну парту и попросила (почти приказала!) дать Васе возможность переписать его сочинение. Семен не возражал. Много лет спустя директор вызвал к себе С. Н. Васильева, вручил ему тоненькую брошюрку – автореферат кандидатской диссертации – и по-дружески, почти с извинениями, попросил написать положительный отзыв. Автор не имел никакого отношения к тому однокласснику, но Семен прочитал текст и понял, что они родня, и отказался писать отзыв. Директор обиделся.

«Что ж, – вздохнул Семен, – будем считать, что ничего совсем уж нового перед нами нет. Надо работать. Главное – сосредоточиться».

С этой целью он решил спеть еще один куплет, но раньше, чем он набрал в грудь достаточно воздуха, хьюгг успел что-то негромко проговорить. И Семен понял. Или это ему только показалось. Или он так интерпретировал мимику безбородого лица – гримаса была явно болезненной.

– Это обязательно – так орать?

– Нет, конечно, – спокойно сказал Семен по-русски и попытался дополнить свои слова мысленным «посылом». – Можно еще громче: «…Сла-а-авна-ае море – священный Байка-а-ал!..»

Лицо человека сморщилось, мускулистые руки, спокойно лежащие на коленях, дернулись. Вероятно, хозяин хотел прикрыть ими уши, но усилием воли удержался от столь явной демонстрации слабости. Семен скосил глаза вбок, и в поле зрения оказался один из сраженных им воинов: хьюгг стоял, согнувшись пополам, но руки прижимал не к животу, что было бы естественно, а к ушам.

«Вот она – волшебная сила искусства, – мысленно усмехнулся Семен. – Я, как сирена (пожарная?), заворожил их своим пением. Впрочем, что-то я когда-то читал про неандертальские мозги. Они вроде бы больше наших, но устроены по-другому. Кажется, у них лучше развиты зоны, отвечающие за органы чувств. Если так, то слух у них может быть на порядок лучше нашего. Надо иметь в виду – может быть, для них акустические удары гораздо болезненнее физических?»

Главный хьюгг вновь что-то проговорил. Семен уставился на него – глаза в глаза – и напрягся: ну же, ну!

И контакт пошел! Мучительно, со скрипом, как говорится, через пень-колоду, но пошел!

– Ты ли тот, кто обещан нам, или искать нам другого?

– Безусловно, я – тот! – обмирая от собственной наглости, заявил Семен. – А кем это я вам обещан?

Хьюгг ответил, но Семен смог понять только, что имеется в виду не какой-то вождь-начальник, а нечто внешнее и чрезвычайно всесильное.

– Ага, – согласился он, – так я и думал. А зачем я понадобился?

И вновь ответ содержал очень мало конкретного. В том смысле, что его можно было понять и как «для установления хорошей погоды», и «для доведения до совершенства гармонии Мироздания».

– А ты кто? – спросил Семен и, на всякий случай, добавил: – Почему смеешь говорить со мной?

– Я – Тирах, – ответил хьюгг с таким видом, будто собеседник об этом и сам должен был давно догадаться.

Между тем из темноты стали появляться фигуры воинов. Их становилось больше и больше, но границу освещенного пространства они не переступали. Их свистящий шепот был невнятен – создавалось впечатление, что часть звуков Семен просто не слышит. Тем не менее он чувствовал, так сказать, общий настрой: глядя на него, они испытывают нечто похожее на замес мистического страха и радости.

В целом это Семена устраивало – во всяком случае кровожадных намерений в свой адрес он не чувствовал. Пауза грозила затянуться, и он решил, что следующий ход, вероятно, за ним: «Чего бы от них потребовать?»

– Эй, ты, Тирах! Дай мне еды и питья!

Главный хьюгг сморщился и повелительно прорычал вполголоса несколько фраз. Поскольку обращались не к нему, Семен почти ничего не понял. Различил только дважды повторившееся слово «бхаллас». За его спиной возникло какое-то движение, звук удара, стон. Стараясь сохранить величественный и грозный вид, Семен повернулся. И тут же пожалел об этом…

Те двое хьюггов, которых он угостил посохом на подходе к костру, уже лежали на земле: воины облепили их, словно мухи, прижимая тела и конечности к земле. Прежде чем Семен успел сообразить, что же происходит, они вскочили и отступили за границу освещенного пространства.

– Твоя еда, бхаллас, – почтительно произнес Тирах. – Это хорошие воины.

«Спасибо» Семен не сказал. Не смог: света от костра было достаточно, чтобы разглядеть, ЧТО ему предлагают.

Тела двух хьюггов были вскрыты от шеи до паха, ребра перерублены и разведены в стороны. Что-то пузырилось, хрипело и булькало – похоже, они были еще живы.

Что-то замкнуло в его сознании. Что-то откуда-то вынырнуло, мигнуло, сверкнуло…

– Где моя пища?!! – заорал Семен, оглушая самого себя. В этой ослепительной вспышке не то ярости, не то ужаса перед ним вспыхнуло зрелище растерзанного тела мальчишки – несостоявшегося нового жреца лоуринов. – Где моя пища?!!

Он топал ногами, мотал головой и орал, наверное, несколько секунд подряд. Под зажмуренными веками метались искры…

На очередном вопле он подавился болезненным комком в горле, закашлялся и открыл глаза.